Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов) - Владимир Трифонов

Одно из его объяснений затянувшейся войны, которое тогда показалось мне любопытным, оказалось в записи моего дневника от 12.01.40 г:

"Финские укрепления из каучука и небольшие снаряды от них отскакивают, но когда наши стали бить из 14-дюймовых орудий, то финнам пришлось туго. Но беда в том, что у 14-дюймовых орудий быстро изнашиваются стволы. Приходится менять "лейнер" (так у меня записано) после 9 выстрелов". В скобках мое мнение об этом ("Я думаю, что это слишком мало, и не верю этому"), "а еще он думает, что с Финляндией покончат до весны".

Судьбе было угодно, чтобы через 4 года, в июне 1944 г. я тоже воевал на Карельском перешейке, своими глазами видел остатки укреплений бывшей, как считали западные специалисты, неприступной линии Маннергейма и участвовал в десантах на острова Бьёркского архипелага.

В 8 классе у нас уже определился более-менее круг близких по интересам и взаимным симпатиям мальчишек и девчонок. Поэтому в выходные дни в большей или меньшей компании выбирались в Москву или на каток в Парк культуры и отдыха им. Горького, или в кино, реже в театры. Причем билеты, оказывается, на 6-10 человек добывал я. Если в кассе такое количество не давали, шел к директору и получал разрешение.

Иногда одна из наших одноклассниц Валя Масленникова, которой я симпатизировал еще с 5 класса, собирала у себя дома небольшие вечеринки с участием 6-10 одноклассников с чаем, ребячьими играми и танцами. Чаще всего там бывали Ира Друндина, Ира Осипова, Женя Преображенская, Стелла Бубнова, Тамара Падерина, Рита Школина, староста класса Люба Клейнер, Юра Зубрицкий (Баранцев), Коля Калгушкин, Андрей Айдаров, Миша Вестицкий, Юра Трутнев, Шура Калачев, Леня Поливанов и другие.

Спустя лет 30 после окончания войны, когда нам всем было уже за 50, оставшиеся к тому времени в живых решили встречаться ежегодно в первую субботу февраля у кого - нибудь на Клязьме. И вот уже более 25 лет мы встречаемся в эту дату, чаще у Риты Школиной. Постепенно к группе из нашего класса присоединились бывшие ученики из двух других параллельных классов, окончивших школу в 1942 году. Старшая нашей группы, которой мы единодушно избрали бывшую старосту нашего класса Любу Клейнер, объявляет, сколько человек собралось на этот раз, и оглашает их фамилии. Обычно собираются 20-30 человек. Хозяйка дома зажигает в металлической чаше спирт, символ вечного огня, и мы поминаем наших погибших и ушедших из жизни товарищей.

Когда морозы спадали, вечерами собирались на окраине поселка, на так называемой Пушкинской горке, где гурьбой катались на лыжах нередко внизу в овраге валились в кучу-малу.

Спустя 25 лет с этой горки я катался уже со своими детьми - сыном и дочкой. А вот с внучкой уже не успел. Горку разрыли экскаваторы, добывая песок для строек, часть склона заняли теплицы совхоза "Лесные поляны", а часть - коттеджи "новых русских".

Однажды мой близкий друг Андрей Айдаров пригласил меня вечером домой к другой нашей однокласснице Жене Преображенской, которая лет через 6-7 стала его женой, таинственно предупредив меня, чтобы я никому не рассказывал об увиденном у нее. Кроме нас троих были еще две девочки, но кто - не вспомню до сих пор. В небольшой комнате все сели вокруг круглого стола, в центре которого лежало вверх дном блюдце. Погасили свет. Полная темнота. Все положили кончики пальцев на край блюдца. В полной тишине Андрей шепотом пытался острить, но на него зашикали, и он притих. Описание этого единственного в моей жизни спиритического сеанса в мой дневник не попало, поэтому большинство деталей его проведения в памяти не сохранилось. Помню, что вызывали духов каких-то святых или императоров, задавали им какие-то вопросы, получали какие-то ответы. Но два вопроса и ответа запомнил на всю жизнь.

Андрей спросил: сколько он будет жить. И получив ответ - 60, воскликнул: "Вот здорово"! Я не нашел ничего более умного и задал такой же вопрос. Ответ - 86 лет. "И куда тебе столько!" - среагировал Андрей. Как приходил и доходил до нас ответ - совершенно не помню. Блюдце под пальцами двигалось. Само или его крутил Андрей - не знаю.

Сбудутся ли все предсказания для участников этого сеанса - не знаю. Я, пройдя всю войну в действующих частях, еще жив, а Андрей, не попав на фронт, окончил два военно-морских училища, в звании капитана 3 ранга в 1974 году уволен в запас, жил с семьей в Клайпеде, служил в торговом флоте, а в 1984 г. (в 60 лет!) его на улице сшиб пьяный водитель грузовика. Насмерть.

Но это потом, а пока мы учимся, влюбляемся, отдыхаем.

Как-то посетили выставку в Доме Советской Армии, где было несколько моделей кораблей, в том числе крейсер "Память Азова", броненосец "Потемкин". Там же была выставка трофейного оружия из Польши, с Халкин-Гола. В эту зиму я купил в магазине "Военная книга", что на Арбате, несколько исторических книг о войне на море: "Речные военные флотилии", "Операции Владивостокских крейсеров в войне 1904-05 гг.", "Потери торгового флота в войне 1914-18 гг.", "Германские подводные лодки в войне 1914-18 гг.", "Линейные корабли в бою в 1914-18 гг.". Конечно, такие книги расширяли мои познания в военно-морском деле.

ОСВОД - первый шаг к флоту

Однажды, в начале января 1940 г., когда я учился в 8 классе в Клязьминской средней школе, нашему классу был представлен подтянутый мужчина лет 25-27 в черной флотской шинели и в черной флотской фуражке с гербом торгового флота. Он оказался представителем организации ОСВОД в Пушкинском районе. Его рассказ о работе ОСВОДа в масштабе страны и задачи ОСВОДа в нашем районе закончился призывом, в основном к ребятам, вступать в эту организацию.

Его сообщение о предстоящей летом работе заинтересовало многих из нас. Хотя по окраине села Чвягино и поселка Клязьма протекает речка Клязьма, в которой мы купались с мая по сентябрь, но она была неширокой - от 10 до 20 м, и только местами глубже 2 метров. Поэтому несчастные случаи на этой реке в наших местах были крайне редкие.

А по соседству со Звягиным и Клязьмой, рядом с одноименным поселком и железнодорожной станцией Мамонтовская протекает речка Уча, которая и пошире, и поглубже, чем Клязьма, и вода в ней холодная. А главное - рядом с железнодорожной станцией на берегу Учи была сооружена большая лодочная станция, лодок на 50-70. В купальный сезон на р. Учу приезжали не только из соседних городков Пушкино и Мытищи, но и из Москвы. По берегам реки были небольшие чистые луга, где молодежь гоняла мяч, играла в волейбол, и купаться можно было практически в любом месте на 2-3 км выше и ниже по течению. Бывало, что молодежь на лодках затевала абордажные бои, лодки переворачивались, или кто-нибудь валился за борт. Бывали несчастные случаи в связи с распитием спиртных напитков и купанием в нетрезвом виде.